Несколько лет подряд волонтеры КПМГ приезжают на Валдай обустраивать детский лагерь Центра лечебной педагогики: облачаются в белые рабочие комбинезоны, берут в руки кисточки, щетки и шуруповерты и забывают о финансах и аудите. В свободное время ездят на велосипедах в Иверский монастырь и купаются в озере. После ужина засиживаются у костра под гигантским тентом, который сами же и натянули. На языке Москва-Сити это называется «корпоративная социальная ответственность», а на валдайском диалекте – «мне несложно помочь, а кому-то польза».
Утро третьего, предпоследнего дня смены. Мы обходим территорию лагеря. Директор Ира и ее помощник Андрей – чтобы оценить фронт работ, я – чтобы прилежно записать, что сделано.
– А это площадка для жертвоприношений, – Ира машет рукой в сторону. – Один из родителей два года назад купил кирпич и сделал место для костра.
– Святой человек, – говорит Андрей.
– А здесь, я так понимаю, нет других, – парирую я.
– Есть, – отвечает Андрей.
Ну вот, приехали. Как писать о благотворительности – вопрос не новый, но интересный. Почти по Веничке: «быть ли мне вкрадчиво-нежным? быть ли мне пленительно-грубым?» Можно ли иронизировать? Каков процент пафоса уместен? Если ты занимаешься благотворительностью, ты святой, а если нет – грешник?
За год работы в ЦЛП (благотворительная организация, где с 1989 года помогают детям с особенностями и их семьям) я убедилась, что к благотворительности склонны самые разные люди, святые и земные, целеустремленные и растерянные, богатые и с трудом сводящие концы с концами. Большинство из них смутилось бы, услышав о своей святости, даже если это говорится в шутку.
Я только что приехала, но одного взгляда на площадку для жертвоприношений достаточно, чтобы понять – свой «фан» я здесь добуду, хотя большая часть работы сделана. Например, уже готовы 10 из 16 деревянных настилов под палатки. Обычно в лагере идет параллельно две смены, в каждой из которых не меньше ста человек, так что с июля по август лес усеян разноцветными палатками, как поляна фестиваля Glastonbury.
Процесс строительства настилов многоступенчатый, особенно если нравится все делать на совесть. Это про мастеров из ТСЖ «На Загорского»: они не только сварили металлические рамы, к которым можно присверливать доски, но и привезли с собой проставки, чтобы доски легли на одинаковом расстоянии. И веревочки, чтобы их выравнивать. А также колышки, чтобы размечать места для рам. Сейчас безработные колышки скромно лежат в стороне, маня охотников на вампиров.
Когда мы возвращаемся к костру, все уже облачились в синие толстовки КПМГ с надписью I love volunteering и готовы к работе. На этом фоне выделяется довольный 17-летний волонтер Ульяна в футболке This looks like a job for superman.
Оксана уводит свою группу отмывать с порошком веранду, которую тоже построила КПМГ. «Для меня это отличный способ забыть про цифры, – говорит она. – Я финансовый контролер аудиторского отдела. Когда ты работаешь руками, голова практически не думает». Женя из группы разрешения налоговых споров добавляет: «Я вообще в восторге. Одна проблема – устаешь. Но эмоциональная отдача все перекрывает».
У недоделанных настилов тоже кипит жизнь. Звучат диалоги вроде:
– Ты взяла не шуруповёрт. Он зелёный.
– А мне синенький больше понравился…
Я тоже беру в руки зелененький шуруповерт, заряжаю его шурупом и не без некоторого мандража приставляю к доске, как пистолет к виску. Дерево шуруп пробуравливает легко, а в металл упирается и начинает буксовать. «Нужно жать, нужен вес», – советуют за спиной. Веса не хватает не только мне, но и большинству девочек из КПМГ, так что процесс разбивается на два этапа: сначала дрелью просверливают дырки, а потом в них загоняют шурупы.
Впрочем, самое физически убийственное на сегодня – уложить 12 бетонных плит на месте будущего столярного кружка. Пока что там неровный участок земли, у которого держат совет пятеро лысых мужчин разной степени бородатости. Каждая плита весит под 350 кг. Сваленные зловещей кучей, они ждут своей участи на залитой солнцем полянке.
«Это так называемые плиты ужаса, – комментирует Андрей. – Мы их вчера купили, разгрузили и с ужасом думаем, как будем таскать». Плиты были куплены в горячке, по цене 150 рублей за штуку, и сейчас руководство лагеря поздравляет друг друга, что не купило сорок.
Руководит мозговым штурмом сотрудник IT-отдела KPMG Кирилл – серьезный парень в зеленой футболке, явно намеренный победить плиты одним ударом. Он на Валдае первый год, привез с собой друга Тимофея, с которым вместе занимается экстремальным велоспортом, и жену с маленькой дочкой. Мучительным эмпирическим путем выстраивается технология. На счет «раз» плиту ставят на попа на тележку, везут по замощенной досками тропинке, роняют на землю и выравнивают. В 13:20 все кончено, и Ира обещает героям к обеду «Хвойнинское» пиво с ароматом елочки.
Впрочем, кого тут удивишь ароматом елочки. Фирменный ужин КПМГ на Валдае – посыпанные настоящим пармезаном спагетти с чернилами каракатицы в сливочном соусе с икрой. Все ингредиенты специально для торжества привозятся из Австрии.
После обеда я подсаживаюсь поговорить к Кириллу. У него длинная и захватывающая история волонтерства: поиск пропавших детей вместе с Лизой Алерт, спасение людей, попавших в рабство. «Есть цены определенные – национальность, возраст. Дети стоят дешево, потому что они быстро умирают. Калеки стоят дорого, потому что им много подают. Здоровые молодые мужики стоят хорошо, потому что они работают. В Гольяново вытащили рабов из магазина, они всю жизнь там жили, – все это Кирилл рассказывает совершенно будничным тоном, помешивая сахар в чае. – А тут, – возвращается он к моему вопросу о том, почему приехал, – благодать. Во-первых, я люблю забойную работу, а во-вторых, если это для кого-то, кто сам бы не справился, а я могу помочь, меня это мотивирует».
Кирилл сам из Гольяново. Говорит, что бешенство у него в генах. «У меня и спорт экстремальный, и зависимость адреналиновая, но я не хочу, чтобы это проходило. Мне кажется, что если пройдет драйв от катания на велосипеде, от прыжков с трамплина, то я буду не я. Притом, что и жена меня поддерживает, и дочка с удовольствием смотрит».
Прошлый сезон для Кирилла кончился не слишком удачно: он отбил ноги и месяц вообще не мог на них вставать. «Полз до туалета на попе вперед спиной с помощью рук. Маленькую Веру это очень забавляло. Она вместе со мной ползала».
От временной инвалидности Кирилла мы неожиданно переходим к теме отношения общества к людям с инвалидностью постоянной и об их будущем. В КПМГ в отделе финансов работал Юра, передвигавшийся на коляске. Он попал в аварию, когда ему было 23 года. И за пять лет в компании он настолько вырос, что смог уйти во Всероссийское общество инвалидов на должность финансового консультанта.
Кирилл всегда играл с Юрой в одну и ту же игру – как бы не замечал его инвалидности. «На кухне я спрашивал: «Мы все стоим, а ты почему сидишь?» Я не придерживал ему дверь. Когда у меня болели ноги после тренировки, я говорил, что в следующий раз тоже сяду в коляску. Я считал, что это неприемлемо – унижать его снисходительным отношением». Юра игру Кирилла поддерживал.
Девочки, конечно, настроены не так по-боевому, но эта тема волнует их не меньше. «Мне было бы психологически очень сложно работать с детьми, поэтому я очень рада, что у меня есть возможность что-то сделать для их комфорта здесь, – говорит Оксана. – Я очень впечатлительная. Я бы рыдала, наверное, от мысли об их будущем. Когда ребенок маленький, родители у него еще полны сил. А потом они стареют, а ребенок вырастает и становится взрослым. И как дальше?»
Тут, наверное, надо представить человека, без которого волонтеры КПМГ вообще не оказались бы в валдайском лесу наедине с такими мучительными вопросами. Это Юля Богданова, менеджер по корпоративной социальной ответственности КПМГ. Именно благодаря ей компания уже несколько лет поддерживает лагерь. Это самый крупный волонтерский проект: в этом году приехало 70 человек. И очень популярный – нужно записываться заранее, и даже может не хватить места.
Снова Оксана: «Я первый год пропустила. Думала: приезжают, упахиваются, что там делать. А потом коллеги с такими глазами горящими рассказывали, что это не только работа, но и тусовка очень хорошая, и отличный тимбилдинг, потому что знакомятся люди из разных отделов».
Группа КСО в КПМГ появилась в 2007 году. Начиналось все с закупки памперсов для региональной больницы, а сейчас КПМГ вместо адресной помощи сосредоточилась на помощи системной. «Мы хотим развивать систему социальных услуг, которой в России нет, – говорит Юля. – Профессиональных услуг, которые ведут к изменению качества жизни».
Сейчас компания сотрудничает с восемью фондами. Они делятся на два больших типа. Есть сервисные провайдеры – ЦЛП, «Отказники», «Большая перемена». Есть фонды, которые развивают системную помощь, обучают специалистов, внедряют социальные технологии. Например, КПМГ поддерживает ежегодный форум фонда «Обнаженные сердца» и «Институт развития семейного устройства», где обучаются специалисты по семейному устройству.
Кто познакомил Юлю с директором ЦЛП Анной Битовой, за давностью лет уже никто не помнит. «Я про ЦЛП слышала. Когда шла на встречу, то уже знала, что они в этом секторе лучшие, знала, что они берут самых тяжелых детей. Так что если бы не познакомил никто, то я просто позвонила бы сама, – рассказывает Юля. – Но так вышло, что кто-то познакомил, и мы стали поддерживать проект лагеря». Начали с ремонта кухонь в корпусах (сам лагерь палаточный, но от прошлой пионерской жизни остались корпуса, в которых сейчас кухни и игровые), потом установили душевые кабины. В прошлом году построили веранду.
Добавления этого года – стиральные и сушильные машины в обоих корпусах. «Это не комфорт, а цивилизованные условия, – поясняет Юля. – Чтобы никакие досадные мелочи не отвлекали людей. Влажный спальник – это не просто не комфортно, это опасно. Дети слабые, в плохую погоду они тут же начинают болеть. А на Валдае дождь не редкость. Поэтому стараемся поддерживать базовый уровень жизни, от которого напрямую зависит здоровье». План на следующий год – строительство игровых площадок. Это часть терапии: сенсорная интеграция очень важна для детей с аутизмом, гиперактивностью, двигательными нарушениями.
«А что обычно говорят ваши сотрудники, какую мотивацию называют?», – спрашиваю я. Юлина помощница Настя перечисляет самые забавные: хорошая строчка в резюме, синяя толстовка. «Странно, – говорит ее коллега. – Мне они даже в голову не приходили. Мне несложно помочь, а кому-то польза. Я могу часами мыть посуду. А еще я тут открыла для себя, что такое кухонный измельчитель пищевых отходов…» Все смеются.
Как писать о благотворительности? Можно ли иронизировать, когда речь идет о таком серьезном мотиваторе, как кухонный измельчитель пищевых отходов?
«Время четыре, пора на работу», – зовет Ира. Дел еще много и на сегодня, и на завтра – вырыть дренажную канаву, перетаскать на склад швеллеры и обрезки досок, убраться. А вечером – спагетти с чернилами каракатицы и немного австрийского вина у костра под ночным небом. Ну и сыр порежем, как без него.