Бездушный интернат. Почему люди с ментальной инвалидностью оказались в заложниках у системы

«Коммерсантъ» от

В последних рекомендациях Комитета по правам инвалидов ООН в адрес России говорится о дискриминации людей с ментальной инвалидностью и необходимости предоставить им общегражданские права и возможности. К следующей ассамблее Москва должна отчитаться о позитивных изменениях в этой сфере. Однако реформы, направленные на улучшение жизни россиян с ментальной инвалидностью, буксуют. Депутаты с прошлого года откладывают второе чтение законопроекта о распределенной опеке, а исполнительная власть продолжает строить новые психоневрологические интернаты казарменного типа, от которых в развитых странах отказались вовсе.

«Сегодня мы знаем много случаев, когда человеку в интернате не оказываются необходимые медицинские или образовательные услуги,— подчеркивает руководитель правовой группы Центра лечебной педагогики Роман Дименштейн.— Директору учреждения, где живет несколько сотен человек, трудно уследить за тем, чтобы Пете подобрали правильные очки, Васе — ортопедическую обувь, а Маше — инвалидную коляску, поэтому у большинства его подопечных нет базовых средств реабилитации. Это показали и неоднократные общественные мониторинги, в которых мы участвовали. Внешние опекуны смогут не только заниматься дополнительным образованием своих подопечных, ездить с ними в отпуск или забирать их на выходные, но и следить за тем, чтобы интернат соблюдал их права и свободы, а также оказывал им полноценные услуги». Общественный мониторинг, в котором участвуют эксперты из ЦЛП, «Перспектив» и других НКО, показывают, что в отношении детей в ДДИ распространена гипердиагностика, госпитализация в психиатрические больницы в целях наказания, наблюдается отсутствие развивающих занятий, реабилитации, обучения. В ПНИ зафиксированы жалобы на принудительное лечение нейролептиками, незаконное лишение свободы и дееспособности, отсутствие личных вещей. «Как все это проверить и доказать, что конкретному человеку оказывают ненадлежащие услуги? — задается вопросом Роман Дименштейн.— Я, как общественник, не имею никакого права на защиту этого человека, а вот его частичный опекун такое право будет иметь».

Полный текст статьи